Владимир Миронов. Голод. Часть 4. Тучи над городом встали / 6 Марта 1921 / История Ульяновска / Годы и люди

Одной из причин грядущих событий было массовое недовольство запретом торговли на городских базарах, что не удивительно, поскольку продовольственное обеспечение горожан со стороны официальных продоганов было крайне скудным. В целом же корень зла обыватели видели в том, «что везде сидят старые буржуи», которые, зачастую сами же и были «генераторами» недовольства. «Что касается высших кругов, например, в медицинских – докторов, в технических – инженеров, настроение оживленное. Все чего-то ожидают. При своих сборищах, например, в больницах и на работах, эти типы все разговоры сводят на политическую тему и о положении Республики. Открытой агитации не наблюдается. Что касается шушуканья среди них, иногда со злорадными улыбками», – сообщала ЧК.

Между тем, сплетни, слухи и разговоры начинали обретать некие формы организованного политического протеста: утром шестого март на стене дома на углу Гончаровской улицы и Завьяловской площади (ныне бульвар Пластова) появилась рукописная листовка. «Товарищи красноармейцы и крестьяне! Близок тот час, когда мы сбросим жидовское, кровью пропитанное правительство и провозгласим свободную социал-демократическую Республику. Лишь только вы, товарищи, смело и дружно стойте с оружием в руках за свержение жидовского насилия. Да здравствует свободная социал-демократическая Республика! Бей жидов! Отбирай награбленное!», – призывал неизвестный автор, установить личность которого так и не удалось.

Что касается рабочих, то в уездах, на фабриках и заводах, а также на железных дорогах, их настроения были в целом спокойными, хотя и слышался ропот по поводу продовольственного снабжения настолько плохого, что в Алатыре, например, отмечались случаи заболеваний от голода. Впрочем, сельский пролетариат, считался как бы не совсем полноценным, как бы мелкополубуржуазным. Поэтому, видимо и терпел покорно.

А вот те, кто считался главной опорой власти – тот самый пролетариат от имени и во имя, которого, собственно, все и затевалось три года назад, пролетариат классический, промышленно-заводской, каковой в Симбирске был представлен рабочими Патронного завода, именно он как раз и вступил в противоборство с властью. Пока относительно мирное.

Шестого марта на Патронном заводе отказались трудиться по 10 часов рабочие инструментальной и механической мастерских дневной смены, выключившие станки на два часа раньше положенного. Поводом к демаршу стала не выдача им полного продуктового пайка, а также отсутствие одежды и обуви. К забастовке присоединилась и ночная смена, самовольно сократившая рабочее время на час. А когда начальник заводского гарнизона приказал не выпускать их из мастерских до конца смены, они все равно не работали, а просто сидели у станков.

В поисках выхода из сложившейся ситуации администрация предприятия и городские власти решили организовать 7 марта общезаводское собрание, чтобы выяснить настроение рабочих, а также их отношение к 10-часовому рабочему дню. И если оно окажется отрицательным, заводоуправление предлагало арестовать человек шесть рабочих из бывших эсеров, являвшихся наиболее активными распространителями забастовочных настроений в заводской среде.

Однако против соль радикальных мер выступил, как ни странно, председатель Губ ЧК Крумин, считавший их не целесообразными, поскольку арест, по его мнению, мог лишь обострить ситуацию и толкнуть забастовщиков к полному прекращению работы. Чекист полагал, что для разрядки напряженности необходимо, напротив, пойти им навстречу, например, немедленно распределив в коллективе имевшуюся в Губпродкоме мануфактуру и другие предметы широкого потребления. А правлению Губкож – передать на завод возможно большее количество обрезков кожи, подошв и прочего подобного материала для починочной мастерской предприятия, чем дать возможность починить обувь всем нуждающимся.

Все это, считал Крумин, подействует на рабочих успокаивающе. Конфликт потухнет, и уже в спокойной обстановке можно будет изъять из крепкого пролетарского коллектива весь «вредный элемент».

А чтобы делать это было безопаснее, решили «подкормить» и заводской гарнизон, бойцы которого пока хоть и оставались лояльными власти, но все же выражали недовольство тем, что паек состоит всего из фунта хлеба, а суп представляет собой крупу, размоченную в воде. К тому же заводской рабочий батальон в 1500 бойцов был совершенно разут, нес службу в лаптях и в совершенно оборванном виде.

Чтобы исправить ситуацию, Губпродкому приказали выдать заводу 300 пудов муки для дополнительного полуфунтового (около 250 граммов) пайка красноармейцам, стоящим на часах. А на обмундирование гарнизона выделялось 700 пар сапог или ботинок столько же пар портянок, а также 300 комплектов рубах, кальсон, перчаток, гимнастерок и шаровар.

Видимо принятые меры возымели результат. Во всяком случае, в своем бюллетени за 17 марта 1921 г. ГубЧК констатировала, что «По городу – на толчке и других публичных местах провокационные слухи притихли. Очевидно, кое-кто узнал о мерах, принимаемых ЧК и это отбило охоту болтать».

А власти на случай возможных волнений получили в свое распоряжение дополнительную вооруженную силу – еще полторы тысячи более или менее надежных бойцов, в дополнение к уже имевшимся в гарнизоне.

(продолжение следует)

Все части:

Владимир Миронов. Голод. Часть 1. На пути к катастрофе

Владимир Миронов. Голод. Часть 2. Военный поход на рынок

Владимир Миронов. Голод. Часть 3. «Сначала съедим лошадей, а потом – комиссаров»

Владимир Миронов. Голод. Часть 4. Тучи над городом встали

Владимир Миронов. Голод. Часть 5. Не ходил бы ты, сынок, во солдаты…

Владимир Миронов. Голод. Часть 6. Битва за хлеб

Владимир Миронов. Голод. Часть 7. Продналог вместо разверстки

Владимир Миронов. Голод. Часть 8. Битва за хлеб. Продолжение

Владимир Миронов. Голод. Часть 9. «Везде и всюду одно только пьянство и взяточничество местной власти»

Владимир Миронов. Голод. Часть 10. ПОМГОЛ